До этого все мои колонки были в основном посвящены книгам. Пора, ох, пора главному редактору вспомнить про периодику, а точнее, про журналы, благо тут для истого собирателя открывается непаханое поле открытий, азартных поисков и интеллектуальных игрищ.
Дело в том, что ценность периодики – в глазах смотрящего. Чтобы разглядеть ценность в потрепанном журнале, нужно включить весь свой багаж гуманитарных знаний – потому что пресса во все времена идет рука об руку с культурно-историческим контекстом. Не знаешь контекста – все, мимо кассы, ты пролетишь мимо ценного журнала, не сообразив, что он знаковый и сыграл ключевую роль в истории литературы.
Где чаще всего обитают старые журналы? Ну конечно, в библиотеках и на чердаках. Их складируют в гаражах и чуланах, отправляют пылиться на веранды и в дровяники (откуда они потом частенько отправляются на растопку или куда похуже). В библиотеках они пылятся несколько десятилетий, а потом их благополучно списывают.
… А еще через несколько десятилетий некоторые журналы становятся мечтой коллекционеров, и за ними начинается охота.
Поэтому я настоятельно призываю в этой своей колонке: дойдите до своего чердака и внимательно присмотритесь к бумажной продукции, которую вы там складируете. А для вдохновения покажу несколько своих недавних находок-покупок, чтобы было понятнее, что нужно изучать в старой периодике.
Например, обложки! В начале прошлого века в России выходили сотни журналов, а рисовали обложки для них в том числе выдающиеся художники – от Ивана Билибина до Мстислава Добужинского. Отдельная песня – журналы, оформленные представителями так называемого русского авангарда, у которых есть свои ярые поклонники.
Вот, например, журнал «International Literature» 1933-года, вышедший на английском языке. Это одно из многочисленных изданий 1920-1930-х, в которых молодой Советский Союз продвигал свою культурную повестку. Во-первых, тут есть что почитать: в номере все созвездие звезд ранней советской прозы. Во-вторых, у номера роскошная конструктивистская обложка, простая и элегантная, автор – Эль Лисицкий, культовый художник и дизайнер.
А вот журнал на русском языке, знакомящий советских читателей с современной западной литературой. Очень качественный, тексты подобраны со вкусом, издание и сейчас читается на «ура». Но «фишка» его – опять в обложке: ее рисовал Юрий Анненков, и авторский стиль тут очень узнаваем. Посмотрите, здесь каждый графический элемент на месте, композиция абсолютно уравновешена, и хотя художник использовал всего три цвета (белый, черный, коричневый), выглядит обложка сложной и декоративной, в том числе за счет оригинальных шрифтов.
Итак, первое, на что обращаем внимание – обложки.
А если журнал перевернуть, то и на задней обложке может обнаружиться нечто ценное и интересное. Например, в номере «Красной нивы» от 24 января 1926 года прекрасны обе обложки: одну иллюстрировал Борис Кустодиев, а сзади помещена реклама фильма Эйзенштейна «Броненосец Потемкин». Классика конструктивизма от великого и ужасного Александра Родченко, который и рисовал все плакаты, афиши фильма!
Содержание номера тоже выдающееся. Во-первых, полоса в нем отведена памяти Сергея Есенина, и мы видим тут набросок художника Поманского «Есенин в гробу», который потом в девяностые как только не извертели адепты любительской криминалистики! Во-вторых, целый разворот отведен под стихотворение Маяковского «Бродвей», и оформление его вызовет море зависти у любого мало-мальски креативного дизайн-отдела. Посмотрите, как трехчастная вытянутая вдоль листа композиция (текст и два фото) наглядно доносит идею огромного, длинного, спешащего Бродвея. Монтаж, геометрия, и никакого фотошопа! Но как же красиво.
Итак, обложки посмотрели. Оформления пока касаться не будем, ведь это целый мир и финансовая бездна, в которую упал не один собиратель книг. Все, абсолютно все великие художники 20 столетия в нашей стране так или иначе сотрудничали с периодическими журналами: рисовали обложки, снабжали журналы иллюстрациями.
Открываем содержание, смотрим. Вот где пригодятся ваши школьные знания по истории, литературе, а иногда и в точных науках.
Держу в руках четыре номера журнала «Литературный современник» за 1940 год, приобретенные по смешной цене в 100 рублей за номер. Угостилась ими в лавочке РГБ, реализующей списанные библиотечные экземпляры. Приемщик лавочки ничего особенного в них, судя по ценнику, не увидел.
А мне, наоборот, приглянулись. Как раз в первых номерах «Литературного современника» частями был опубликован роман Каверина «Два капитана», которым я зачитывалась в детстве. Внимательный человек, вспомнив роман, обязательно отметит: публикация довоенная, а как же главы, где герои действовали в обстановке Великой Отечественной войны, проходя испытания на прочность?
То-то и оно, что роман по факту существует в двух вариантах. Один довоенный, это первая часть романа, которая публиковалась два года в журнале «Костер», а фрагменты ее выходили в целом ряде периодических изданий (в том числе в «Литературном современнике»). В этой версии все герои остаются живы (войны-то нет), экспедицию Татаринова находят в 1936 году, доклад о ней Саня читает в 1937, в Энск Саня и Катя вместе едут в 1939. Все, хэппи-энд. Дальше у Каверина была запланирована вторая часть об арктических исследованиях.
Но вместо нее случилась война, заставив в итоге переработать и роман. В том виде, в каком мы их знаем, «Два капитана» вышли полностью лишь в 1945 году. К слову, это издание у меня тоже есть: оно было спасено буквально от выкидывания на помойку. Приобретено, приведено в порядок, переплетено и прочитано.
В номере 3, кроме «Двух капитанов», опубликована еще и пьеса Евгения Шварца «Тень», которая считается двуслойной и едва ли не пророческой. И это, замечу, первая публикация.
Приятный подарок обнаружен и в номере 5-6: это стихи Анны Ахматовой. Прижизненная публикация, что для фанатов творчества великого русского поэта звучит как музыка.
Я не собираю прижизненные публикации Ахматовой, но никогда не откажусь от удачно повернувшейся книги или журнала с ее текстами. К тому же именно журналы сыграли в жизни Ахматовой роковую роль, и один из них есть в моей домашней библиотеке. Речь о печально известном постановлении Оргбюро ЦК ВКПб «О журналах «Звезда» и «Ленинград», вышедшем в 1946 году и прошедшемся катком по Анне Ахматовой и Михаиле Зощенко, которые в одночасье превратились в персоны нон грата и надолго утратили возможность публиковаться.
Историки уже давно разобрались, в чем была истинная подоплека событий: похоже, журналы вместе с авторами пали жертвой внутриэлитной борьбы, политических, а не культурных разборок. Хотя Ахматовой и Зощенко от этого было нелегче.
Последними словами за случившееся принято клясть товарища Жданова – так сказать, лицо и рупор кампании. Но вот я держу в руках сдвоенный номер журнала «Ленинград» 1946-го года, и у меня, редактора, есть профессиональные вопросы к редколлегии. Пятью стихотворениями Ахматовой из цикла «Любовь» откровенно заткнули дыру в подвале рассказа Вадима Шефнера «Богиня спокойствия». И до чего же не на месте оказались прекрасные стихи Ахматовой: в окружении суровых военных рассказов и фронтовой лирики Решетова. Диссонанс жесточайший, ведь две трети номера посвящены войне. Что мешало развести стихи Ахматовой с военной лирикой и публицистикой, поместить подборку в последнюю треть журнала, свободную от гражданского пафоса?
С точки зрения профессионального редактора такое затыкание дыр на полосе – однозначная редакторская «подстава». Читателю на ровном месте навязан диссонанс – а партийным чиновникам подарен прекрасный повод для критики.
Точно такие же неканонические мысли посещают меня при чтении «рокового» номера журнала «Грани» от 1958 года: едва ли не половина номера посвящена печально известному «делу Пастернака» — истории травли великого русского поэта, неожиданно для самого себя получившего после публикации на Западе романа «Доктор Живаго» Нобелевскую премию и попавшего под жесточайшую «кампанию отмены» на родине.
Журнал «Грани» был изданием эмигрантским, диссидентским. Будучи завезен в страну, мигом превращался в самиздат, ходя по рукам в виде перепечаток. Номер с «делом Пастернака» тоже был именно таким, легендарным. Но я бы призадумалась: а помогли ли Пастернаку, который и не думал эмигрировать, панегирики и звание «героя-одиночки, не убоявшегося аппарата», которым его наградило издание? Увы, наоборот, разозленный аппарат после выхода номера набросился на Пастернака еще пуще.
Тем более что тут же опубликована подборка стихов великого поэта, в ней немало неизданных, до того момента публике неизвестных, но издание, ставя даты, изо всех сил намекает (уж не тому ли самому аппарату?), что стихи получены не иначе как из первых рук. И прилетело за это опять не «Граням», а поэту.
Так что сочувствие во всей этой истории у меня вызывает исключительно Пастернак, который явно не планировал становиться сакральной жертвой в «холодной войне» и участвовать в политике.
Ну и, наконец, как пройти мимо двух номеров советских журналов «Новый мир» и «Роман-газета», вышедших, соответственно, в 1962 и 1963 году? И тут наверняка найдутся читатели, которые уже обо всем догадались. В 1962 в «Новом мире» громом среди ясного неба грянул «Один день Ивана Денисовича» Александра Солженицына, затем повесть была напечатана в «Роман-газета». Мой экземпляр «Нового мира» читан-перечитан и наспех кем-то переплетен, что журналу не сильно помогло. Экземпляр «Роман-газеты», наоборот, любовно и аккуратно читали, одев в самодельную суперобложку из газеты. Он сохранился прекрасно.
О том, как Твардовский добился публикации в своем «Новом мире», написаны тома диссертаций. Сильно помог исторический момент: борьба с культом личности, которую до того провел Хрущев. Он же стал и одним из первых читателей повести. Тираж журнала – 96 900. Каждый номер, не сомневайтесь, был зачитан до дыр, прошел десятки рук. Знаменитую повесть добывали, как могли: перепечатывали, тащили из библиотек, так что журналы перестали выдавать через абонементы. Тираж «Роман-газеты» с этой повестью — уже 700 000 экземпляров. И тоже оказалось недостаточно!
А потом поменялись руководители, и оттепель закончилась: Брежнев отталкивался не от сталинского наследия, а от наследия своего предшественника. Борьба с культом личности свернулась, вместе с ней опять пошел в спецхраны и «Один день Ивана Денисовича». Книги и журналы с повестью начали изымать. сам Солженицын в 1974 году был лишен гражданства и отправлен за границу.
Черное-белое в этом сюжете с течением времени размывается, обретая новые оттенки. А первые публикации Солженицына, тем временем, потихоньку становятся редкими и превращаются в объект собирательства.
Так что стопки советских журналов «Новый мир», «Москва», «Звезда», которые пылятся сейчас по чуланам, рано или поздно со своими оттепельными и перестроечными первыми публикациями рано или поздно станут крайне интересными для коллекционирования.
Поэтому уже сейчас рекомендую вам пройтись по своим дачным залежам и спасти сваленные там журналы от незавидной участи растопки. Их время еще придет!
Читайте в рубрике «Тайны старых переплетов»:
Горе-бизнес Александра Куприна
Двойная жизнь обэриута, или Редактор «штурмует» Зимний
Мой друг Николай Лапшин, или Одна минута славы
Ошибка антиквара и мудрость Жуковского
Тайны старых переплетов: Помни Риту, или книга с приданым
Контрабандисты, Сталин дал приказ!
