И снова мы берем в руки книгу, чтобы… Нет, не просто прочитать ее. А изучить историю ее создания, узнать секреты, скрытые за ее страницами и открыть «Тайны старых переплетов». Сегодня обратимся к «The Travels of Marco Polo» , книге, выпущенной нью-йоркским издательством «The Limited Editions Club» .
Сразу оговорюсь: эта колонка будет грустной. Зато книга, о которой пойдет речь, действительно редкая. Покойный искусствовед Борис Сурис, например, полагал, что в СССР она существовала в единственном экземпляре и хранилась в частном собрании в Ленинграде. Сейчас времена другие, экземпляров в стране наверняка намного больше, но книга по-прежнему практически неизвестна даже бывалым книжникам… Добывала я ее долго, но когда страстно хочешь взять книгу в руки, встреча обязательно случится: так было и в данном случае. Впрочем, от присказки к истории, друзья!
Итак, представьте себе, что у вас две работы. И вот в один непрекрасный день вы приходите на первую, а там висит приказ о вашем увольнении, но с оговоркой — разрешаем остаться на второй. Вы бредете на вторую работу, а там тоже висит приказ об увольнении, и тоже с издевательской оговоркой: разрешаем остаться на первой. Абсурд? Да не то слово.
Но именно такое вот и приключилось в 1931 году с прекрасным ленинградским художником и иллюстратором Николаем Лапшиным, которого уволили одновременно из издательства «Молодая гвардия» (где он незадолго до этого, кстати, оформил книгу Леонида Савельева, о котором шла речь в моей предыдущей колонке) и из журнала «Еж» , где он трудился художественным редактором.
Оказавшись на мели со смутными перспективами, Лапшин преподавал. А в конце 1932 года друзья подсунули ему листочек с требованиями международного конкурса, объявленного нью-йоркским издательством «The Limited Editions Club» . Издательство выбирало иллюстрации для нескольких своих запланированных к выпуску книг. И вот Николай Лапшин нашел в списочке «Приключения Марко Поло» , сделал эскизы, отправил на конкурс и благополучно об этом забыл.
Каково же было его потрясение, когда через некоторое время пришла новость: победу в конкурсе одержал советский художник Лапшин. Наш герой был настолько скромным и даже неуверенным в себе человеком, что поначалу подумал — это, конечно, однофамилец из Москвы. Но нет, это был он, советский художник Николай Лапшин! И выиграл он почти у четырехсот коллег по цеху из всех стран мира, включая двенадцать своих, советских.
Доводилось читать, что завистливые собратья-художники не очень-то порадовались за Колю Лапшина. А Владимир Лебедев, мол, даже сказал по этому поводу нечто ироничное, что-то вроде «Коля поймал фокса» (то есть «случайку»). Но не хочется думать, что дело в зависти. Хотя было, было в данном случае чему завидовать. Ведь речь шла об издательстве «The Limited Editions Club», не простом, а элитарном, ориентированном на ценителей и собирателей книг. Принцип же издания книг практиковало такой: иллюстраторы привлекались известные, работы делались эксклюзивные, тиражи выходили ограниченные и с автографом художника, в продажу книги не поступали — распределялись между членами-пайщиками клуба.
Заглянув в каталог издательства, можно узнать, например, что в 1931 году там вышла повесть Диккенса «Колокола» с рисунками популярнейшего британца Артура Рэкхэма, «Исландский рыбак» Пьера Лоти в оформлении шведа Ингве Берга, «Сказки братьев Гримм» и еще несколько книг в рисунках художника Фрица Кределя, а почти одновременно с «The Travels of Marco Polo» вышли книги с иллюстрациями Рокуэлла Кента и Пабло Пикассо…
Но Колю Лапшина, доброжелательного, скромного, умеющего дружить, в основном все любили. Просто так вышло, что в тебе годы в Ленинграде бок о бок жили и работали десятки прекрасных художников. Тут и великий Владимир Лебедев, и Алексей Пахомов, и Валентин Курдов, и Юрий Васнецов… Всех не перечислишь. Николай Лапшин, который к тому моменту замечательно оформил десятки книг — например, «Наша кухня» Чуковского, «Шары» Мандельштама, «Сто тысяч почему» Ильина, входил, безусловно, в число ведущих ленинградских книжных графиков. Но были и главные «звезды», так что недоумение как минимум понятно.
Ну а кроме того, всем этим великолепным художникам и людям, получавшим скромные зарплаты, ходившим в своих скромных пальто, в беретах-пирожках, и в голову не приходило, что именно они-то и создают здесь и сейчас лучшую книжную графику мира! И пара детских книг в оформлении Лебедева через десятилетия будет вызывать куда больше восторга, чем многие томики «The Limited Editions Club». Им-то казалось, что победа советского иллюстратора в крутом конкурсе крутого издательства в Америке, куда путь закрыт, не иначе как чудо и случайность. На деле же каждый из них был достоин своих роскошно оформленных книг, шумихи и больших гонораров…
… Итак, художник принялся за дело. Вместо ста требуемых иллюстраций Николай Лапшин рисует почти 160, а эскизов было сделано в три раза больше. Он работает акварелью, в четыре краски, и увлеченно пишет издателю:
«Мной задумана книга как единое целое — и шрифт, и верстка, и рисунки, и форзац, и прочие элементы книги… Мой принцип построения книги: строгие шрифт и верстка и очень легкие рисунки кистью… Моя затея — дать наиболее совершенную современную книгу…»
И вот в 1934 году книга выходит в свет тиражом 1500 экземпляров. Это два изящных томика в черных тканевых переплетах с золочеными верхними обрезами в специальном черном футляре. Книги пронумерованы и подписаны художником. В издательстве довольны, подписчики рады и счастливы. Им невдомек, через какие тернии «пропутешествовал» к ним «Марко Поло» : ведь Лапшина не выпустили за границу, и он не смог поучаствовать в предпечатной подготовке и печати, гонорар в 2500 долларов шел к художнику с боем и дошел не весь, а авторский экземпляр был получен всего один, пусть и именной. Книгу в стране по понятным причинам не заметили. Ее в Союзе попросту никто не увидел!
… Но у минуты славы Лапшина было одно неожиданное последствие. Он с таким удовольствием поработал акварелью, что в итоге отошел от книжных дел и остаток жизни занимался совсем другими вещами: например, рисовал любимый Ленинград. И, уверяю вас, вы много раз видели город на Неве глазами Лапшина, даже если ни разу не слышали о художнике. Потому что прозрачный, подернутый дымкой и маревом, неяркий, с расплывающимися контурами обожаемый наш Питер — именно таким его рисовал Николай Лапшин. Будет время — загляните в Тверскую областную картинную галерею в Императорском дворце: в ее коллекции есть акварели и литографии Лапшина. Убедитесь, что я права!
— Почему же, — спросите вы, — мы не знаем или так мало знаем о прекрасном художнике?
Вот и пришло время обещанной мной грустной истории. Просто в 1941 году началась Великая Отечественная война, а Ленинград оказался в блокаде. Лапшину было пятьдесят с хвостиком, и он тяжело болел — терял зрение. В январе 1942-го умерла его жена, Вера Васильевна. Художнику вместе с сыном-подростком выхлопотали разрешение на эвакуацию. Но за несколько дней до этого он умер, ослепший и беспомощный.
Это счастье для истории русского искусства и книжной графики, что Лапшин умел дружить. Только поэтому остались надиктованные им другу Александру Ведерникову за пару месяцев до смерти воспоминания — автобиография. А Василий Власов и Валентин Курдов забрали из промерзшей квартиры умершего друга часть его работ. Вообще-то это был подвиг. Голодным измученным людям было трудно даже ходить, не говоря о переноске тяжелого! Сына Мишу общими усилиями отправили в детский интернат в Сибири.
Лапшина забыли, потому что, когда закончилась война, было попросту некому хлопотать о его выставках, проталкивать статьи в газетах и научные исследования, собирать и пристраивать его наследие — ведь всем этим обычно занимаются родственники, чаще всего жены. Но люди искусства Лапшина, конечно же, знали, помнили и ценили. Эта ниточка дотянулась до нас, и несколько лет назад в Москве галерист Ильдар Галеев провел большую выставку, издал прекрасный каталог, показал в том числе оригинальные эскизы иллюстраций к «Путешествиям Марко Поло», и вот уже имя художника снова зазвучало.
Но книга, ставшая минутой славы Николая Лапшина, до сих пор никак не нашла путь к российскому читателю. Хотя пора бы уже и не стесняться, взять да издать «Приключения» на русском языке с лапшинскими прекрасными рисунками. И тогда, может быть, искусствоведы перестанут путать двухтомник «The Limited Editions Club» с книгой, вышедшей в том же 1934 году, но в одном томе, в издательстве «Heritage Press» . Это второе издание уже не лимитированное, рассчитано на широкого читателя. Иллюстрации Лапшина в нем не цветные, а тоновые, монохромные. Пару раз видела, как с упоением описывают именно его, разбирая градации черной акварельной заливки, принимая издание за ту самую, «победную» книгу.
Но лично я, заглянув в изящный двухтомник 1934-го года под номером 891, вижу другое: фирменные лапшинские рисуночки на полях — небольшие, иллюстраций в лист практически нет! Акварель есть акварель: никаких подробностей и деталей, только быстрые и точные наброски людей, пейзажей, экзотичных для европейца зданий, животных, одежды. Здесь работает колористика: одни зарисовки ярче, другие почти монохромные. Так создается ощущение настроения: ни один день путешественника не похож на другой, и эта иллюзия движения, смены впечатлений прекрасно передана в иллюстрациях. Любой, кто бывал в экзотической стране, конечно, знает это особенное состояние путешественника: хочется схватить и запомнить все — людей, звуки, запахи, цвета. Погружаться во все это нет времени, да и ни к чему. Странствие — чистое созерцание, скольжение по поверхности.
Отсюда один шаг до восточного мировидения. А так уж сложилось, что в детстве Коля Лапшин, пока все зачитывались британским журналом «Studio», увлекался еще и Востоком, и даже учил китайский. Неспроста, вероятно, и его росписи фарфора называли «художественными иероглифами». Акварели Лапшина подходят к «Путешествию Марко Поло» как ключ к замку, а без книги тут же рассыпаются в бесформенную груду безделиц. Книга его на редкость гармонична, в ней все на месте, каждый рисуночек и запятая. Именно это и оценило суровое американское жюри.
Когда-нибудь, уверена, оценят и российские читатели.
Читайте в рубрике «Тайны старых переплетов»:
Горе-бизнес Александра Куприна
Двойная жизнь обэриута, или Редактор «штурмует» Зимний
