Раз назвалась груздем и завела колонку о книгах, будь добра – расскажи и об автографах. Есть целая армия библиофилов, собирающих книги с автографами, то есть с собственноручными подписями и записями известных людей (я не стану мучить читателей книговедческими подробностями и объяснять, что такое инскрипт, и в чем разница между подписью автора и дарственной записью).
Очень увлеченные люди, и, конечно, со своими тараканами: недолюбливают знаменитостей прошлого, которые раздавали свои подписи направо и налево. Словно издевались над будущими коллекционерами, делая свои автографы менее ценными!
Но я совершенно равнодушна к этому виду собирательства, подозревая в нем тайное тщеславие и наполеонизм.
И все-таки от автографов не увернешься – они заводятся вместе с книгами самотеком. И иногда оказываются истинными бриллиантами.
Так что, порывшись на полках, я выбрала три книги с автографами и расскажу в трех колонках три истории: о героизме, злодействе и зависти человеческой.
История первая. О героизме.
Этот учебник артиллерии попал ко мне, что называется, за компанию: вместе с одним высокохудожественным двухтомником. Впрочем, специалисты и любители военной литературы ценят это издание 1938-го года. Учебник подготовил коллектив авторов, редактор – майор В. Внуков. Литературная редакция – уже знакомого читателям моей колонки Л. Савельева. Издание популярное – история и основы артиллерии изложены очень просто и даже занимательно, в книге много иллюстраций. Как положено классическому сталинскому изданию, книга в ледерине сурового синего цвета, на обложке самоходная артиллерийская установка.
На форзаце дарственная надпись: «Ляле – от папы. Учись, дочка, трудись, дочка, будь готова защищать нашу Советскую Родину, дело Ленина – Сталина».
Под дарственной дата: 12.2.39.
И красивая, изящная, размашистая подпись – Карбышев.
Не знаю, как у вас, а у меня, ребенка, выросшего в СССР, от этой записи по коже идут мурашки.
Кто в Союзе не знал Дмитрия Карбышева? Не было таких!
Вся страна знала, как погиб этот человек, советский генерал, специалист военно-инженерного дела: попал в плен, потом в концлагерь, отказался сотрудничать с немцами и был замучен – его облили водой и отправили на мороз. В Маутхаузене стоит памятник генералу: белая фигура, руки скрещены на груди, человек умирает, но не сдается.
По стране в честь Карбышева называли улицы и школы. Было даже такое движение школьников – карбышевцы.
А когда рухнул Советский Союз и начался демонтаж всего, чем страна так гордилась, Карбышев попал под раздачу одним из первых вместе с Зоей Космодемьянской и панфиловцами. Пошли статьи, где доказывалось, что и погиб Карбышев не один, а вместе со всем лагерным этапом, и не было брандспойта с водой во дворе, а был холодный душ. И вообще погиб он не от холода, а от удара дубинкой. Одним словом, в тот исторический прискорбный для страны момент усиленно пытались доказать, что гибель Карбышева не была его личным выбором, а значит, и героем он не являлся.
Хочется верить, что потом эти люди поумнели, и сейчас им стыдно. Если мы и не знали в советскую пору что-то важное о Карбышеве, так это как раз подробностей его жизни, а не смерти. Как-то редко говорилось о том, что вообще-то он был кадровым царским офицером, блестящим инженером и человеком невероятной храбрости. В Русско-Японскую войну, в целом провальную, он добыл личным мужеством шесть боевых орденов. Например, за то, что однажды вывел из окружения шестьдесят человек. В Первую мировую Карбышев поучаствовал чуть ли не во всех ключевых операциях российской армии, его бесконечно уважали.
Общеизвестно, что в Красную армию он пошел служить еще до ее официального образования, причем по убеждениям – рос в вольнодумной семье, брат был революционером. При его участии строились чуть ли не все укрепрайоны Красной армии в Гражданской войне, он же строил новые форты в Брестской крепости – все это пригодилось потом в Великую Отечественную.
Именно Карбышев подобрал военно-инженерный ключ в конце тридцатых к финской линии Маннергейма. К тому моменту он уже был генералом, крупнейшим европейским специалистом по фортификации, преподавал в военной академии.
В те же неблагословенные девяностые выходили статьи, где Карбышева называли советским фанатиком, пропитанным сталинской пропагандой. Но вот вам факт: верой и правдой служа стране, членом партии Карбышев стал только в 1940 году, а до этого от вступления воздерживался. И это в сталинские времена, в самый разгар репрессий! Доподлинно известно, что жена Карбышева, Лидия Васильевна, была глубоко верующей – мужу в командировки всегда клала в чемодан иконку. А вот когда летом 1941-го он отправился в командировку в Беларусь, на западную границу СССР, сделать это впопыхах забыла, за что потом корила себя всю жизнь. Как-то не вяжется с образом партийного фанатика, не так ли?
Между тем, в Беларуси Карбышева и застала война. Дальше было окружение, попытки выйти, контузия, плен в бессознательном состоянии, концлагерь, попытки немцев склонить Карбышева к сотрудничеству (сохранились протоколы), его категорический отказ, новый лагерь, новая попытка. Всего за войну он перебывал в семи концлагерях, с самыми невыносимыми условиями: Освенцим, Майданек, Заксенхаузен…
Как именно погиб Карбышев в феврале 1945-го года, доподлинно мы никогда не узнаем, потому что архивы концлагеря сгорели, а свидетельские показания разошлись в некоторых деталях. Но какая по большому счету разница, от чего умер Карбышев – от переохлаждения или удара дубинкой? Он, ценнейший военспец, мог сохранить себе жизнь одной трехминутной беседой с теми, у кого оказался в плену: так поступил Власов, были и другие. А Карбышев поступил иначе.
И видя автограф в книге «Артиллерия», понимаешь, почему.
Тут стоит добавить еще пару деталей. Детей у Карбышева было трое, но по военным стопам отца пошел не сын, а старшая дочь. Она стала первой женщиной-военным инженером в стране и дослужилась до звания подполковника.
Закончив школу с золотой медалью, осенью 1938-го она поступила в Военно-инженерную академию им. В.В. Куйбышева. Нетрудно подсчитать, что в феврале 1939-го первокурсница Елена Карбышева должна была сдавать первую сессию. Не по этому ли поводу и была подарена книга? Тем более, что отец, конечно, участвовал в подготовке ценного издания.
Очень ценю и берегу этот удивительный томик. Потому что, открыв его, сразу понимаешь: человек жил именно так, как учил других – и так же умер.
На этом вопрос о героизме генерала Карбышева прошу считать раз и навсегда закрытым.
Читайте в рубрике «Тайны старых переплетов»:
Горе-бизнес Александра Куприна
Двойная жизнь обэриута, или Редактор «штурмует» Зимний
Мой друг Николай Лапшин, или Одна минута славы
Ошибка антиквара и мудрость Жуковского
Помни Риту, или книга с приданым
