На счету одного из самых известных и заслуженных журналистов Тверской области, что там говорить — страны, который 38 лет проработал в Телеграфном Агентстве Советского Союза (ТАСС) — тысячи текстов и около 50 командировок в зоны боевых действий и межнациональных конфликтов. Александр Харченко — полный кавалер медалей ордена «За заслуги перед Отечеством», имеет также множество других наград.
В жизни легендарного журналиста, ветерана ТАСС, члена Союза писателей России, было множество интересных встреч, командировок, людей: в том числе освещение парусной регаты Игр XXII Олимпиады, прошедшей на Таллинском заливе.
Часть вторая: Большой спорт, большая журналистика
Часть третья: Крейсерские яхты и девушки
Часть четвёртая: Стиль яхтсменов
Часть пятая: Летучие голландцы
Часть шестая…..
Финал
Заключительная седьмая гонка позади. Музыченко шел по причалу. В синем гоночном комбинезоне он казался неуклюжим, похожим на героя из морских приключенческих книг. Его приземляли только синяя шляпа и испорченное каким-то радиожурналистом настроение:
— Представляешь, Харт, это чмо в прямом эфире сказало, что в парусном спорте физическая сила мало что значит, — возмущался мой тезка. — Хотел бы увидеть его на бакштаге. Лодку открениваешь, стоя на прямых ногах, в среднем двадцать минут. А бакштагов – два. При этом у тебя в руках шкот и оттяжка гика. И еще своей одежды… При этом еще следишь за маневрами соперников и докладываешь рулевому…
— Ты бы это и выдал.
— Веришь, что я мог сказать другое? — хмыкнул Музыченко и пошел в гостиницу.
Церемониальную площадь Парусного центра вновь расцветили многочисленные национальные флаги стран-участниц Большой Балтийской регаты. Один за другим на пьедестал поднимаются победители и призеры прошедших гонок…
Мы с Кукушкиным собираем мнения о прошедшей регате. Представитель ИЯРУ, судьи, тренеры, яхтсмены, словно сговорившись, и твердят одно и то же: «…Таллинский залив предстал во всем многообразии гаммы ветров. Для победы на Олимпиаде от гонщиков потребуется универсальное мастерство, совершенное владение парусами. «Пока яхтсменам из разных стран остается только сказать друг другу: «До встречи в Таллине – Олимпийском!».
Горбачев принес пачку фотографий. Все принялись их рассматривать, конечно, с комментариями. Сева вручает нам с Анне пригласительные на банкет по окончанию регаты..
— Давай не пойдем? – предлагает Касеметс.
— Не понял? Все так хорошо. А завтра начнутся будни.
— Вот и хочу, чтобы все продолжалось. Не желаю услышать, как подойдет к микрофону чиновник от спорта и скажет, что праздник закончился. Уйдем, дружок, пожалуйста!..
Мы гуляли по старому Таллину. Смеясь, моя подруга вспоминала, как австралиец обещал ей кенгуренка, а чемпион из Бразилии позвал замуж. Когда прощались у ее дома, я обнял Анне. Она ответила на мой поцелуй.
На следующий день я провожал Севу в Москву. На вокзале, перед тем как войти в вагон, он сказал, что доволен нашей совместной работой и подарил мне свой «Monblan».
Звонил Анне в больницу, где она работает, как в пустоту. Длинные гудки.
— Доктор Касеметс не может подойти к телефону, — прозвучал строгий голос дежурной медсестры. – Она на операции.
Анне отозвалась сама.
— Нам не надо больше встречаться.
— Почему?
— Ты – Харт, человек из праздника, а я — нет…
— Как хочешь…
И тогда я поступил так, как это сделали бы многие мужчины: набрал номер «Феи сирени». Йоханна отозвалась сразу.
— Приезжай ко мне, пожалуйста…
— Хорошо.
Я сварил кофе. Мы смешивали напитки, выпивали, говорили. Точнее – говорил я, а «Фея сирени» слушала:
— Такой сильной регаты на нашем заливе еще не было… Жаль, что ты ее не увидела… Сегодня чего-то разволновался, передавая итоговые протоколы в Москву. Перепутал результаты Балашова и Бертрана. Хорошо, что вовремя заметил. А то подвел бы Севу и себя любимого. Знаешь, работа нашего Агентства отмечена на международном уровне. Так, по крайней мере, сказал представитель ИЯРУ… По этому поводу из ЦК звонили Креллу, поздравляли. Калью на седьмом небе.
— Мало же ему надо!
— Даже Хауг поздравил, когда ему показали мониторинг СМИ. Наши с Севой информации «на заграницу», несмотря на происки Пресс-центра регаты, постоянно опережали сообщения АП, Би-Би-Си, Deutsche Welle, РАР… Как думаешь, Таллину теперь дадут Чемпионат мира в классе «Солинг»? А Боря Прдников все же обошел датчан!
— Вот видишь, как все хорошо! – медленно произнесит Йоханна. – Значит, я свою миссию выполнила – ты стал известным журналистом. Помнишь, каким был, когда мы познакомились? Теперь я могу спокойно уйти?
— Не понял? Ты же только что сказала — нам хорошо вдвоем.
— Да, но это ничего не меняет. Сейчас за мной приедут. Не провожай! Я встретила человека, который любит меня и я решила связать с ним свою жизнь….
Когда «Фея сирени» ушла, я налил в себя водки по горло и упал, не раздеваясь. На это сил уже не было.
Мне снился звон колоколов из «Кармен-сюиты». На сцене, где вместо занавеса раздувались паруса, выделывался длиннолицый «король поэтов» в гоночном комбинезоне. Северянин бубнил стихи и целовал Йоханне руки. Она смеялась и кричала мне:
— Моя миссия выполнена! Ты стал известным журналистом!
Я бродил по улицам. Вдали урчала полусонная дорожная машина. Две женщины в темных платках сидели на скамейке у входа в парк Кадриорг:
— Йоханна очень изменилась. Раньше ее никто не замечал, а теперь – королева. Смотрят на нее все и радуются!
— Между ней и Хартом были красивые отношения. Не каждой женщине отводится такое под солнцем!
От быстрой ходьбы перехватывает дыхание. В висках стучатся клювами скандальные чайки: «Смотрят на нее и радуются!». «Теперь королева…». «Были красивые отношения… Были, были, были!…»
Незаметно для себя, оказываюсь у дома Йоханны. Сюда я принес сирень из Нальчика. Насупившись, на меня глядят темные окна, похожие на морщинистые глаза стариков. Достаю сигарету, на губах чувствую горечь табака, а зажигалки нет. Мое плечо сжимает рука в кожаной перчатке.
— Кто вы?
— Пастор. Ты приезжал в мой приход с Йоханной. Приезжал, но не застал меня. И все пытался обнять «Фею сирени», но она была выше страстей земных.
— Откуда вы это знаете? Вас же не было…
— Держи дальше от нее путь свой!
— Почему?..
Пастор не отвечает. Протягивает коробок спичек и исчезает в темноте.
Слышу женский голос:
— В тебе нет гордости, Саша.
— Кто здесь?
— Та, кто живет за этими окнами. Твоя «Фея сирени». Так ты называешь меня. Может ее тень. Разве тебе плохо со мной? Подчиняюсь всем твоим желаниям. Хочешь, поцелую? Хочешь, обниму! Я нашла тебя, «юный угодник в латах золотых!»
Кружится голова. Жадно хватаю воздух, хватаюсь за мачту, земля огромной волной уходит из-под ног… Открываю глаза и вижу смеющуюся старуху в черных одеждах и с посохом. Ту, из запущенного яблоневого сада. Или монахиню из Петсери… Нет, Анне Касеметс?.. Неужели Йоханна?..
Я ждал олимпийскую парусную регату. Наверное, как в детстве подарки от Деда Мороза и Снегурочки. Звонок из Москвы. Кукушкин, как всегда тихим и спокойным голосом, сообщает:
— На Олимпийской регате будешь работать один. Мне поставили другие задачи. Не волнуйся. Уверен, справишься. Ты же все теперь умеешь, всех знаешь… Успеха!..
Вот, когда пригодились его мастер-классы. Правда, мне помогали наставники нашей сборной, в первую очередь Пильчин, гонщики. Тренеры зарубежных команд и спортсмены также охотно делились своими впечатлениями. Только Манкин перед стартом первой откровенно заявил:
— Пойми, я иду на третью золотую медаль. Ты в теме, Саша. Пиши про меня и от меня, как захочет твоя душа. Вы с Кукушкиным всегда объективны. Не дергай меня!..
Сева приехал в Таллин в последний гоночный день олимпийской регаты.
— Верил, у тебя все получится, хлопнул он меня АО плечу. – Из «волчонка» ты превратился в настоящего «морского волка». Все правильно, все сходится: «Мужчины мужают в море, а не…» Сам знаешь!..
Я бережно храню яркую брошюру о парусном спорте. На титульном листе Сева размашисто написал: «Александру Харченко, пережившему Балтийские регаты и, самое главное, — олимпийскую /вск/, приобщившемуся к парусному cпорту, с пожеланием семи футов под килем и творческих успехов. Таллин, 29 июля 1980 года /после окончания освещения седьмой гонки Олимпийской регаты/».
