В шахском гареме Зобеида пытается умилостивить мужа. Но Шахриар мрачен: приехавший к нему брат Земан, правитель Персии, уверяет, что жены шаха неверны. Зобеида вновь пытается смягчить сердце повелителя, но он непреступен и бросает вокруг подозрительные взгляды. Танец трех альмей не в силах отвлечь Шахриара от тяжких дум. Он объявляет, что отправляется на охоту. Зобеида умоляет его остаться, но шах со свитой удаляется. Обитательницы гарема упрашивают главного евнуха впустить в гарем их любовников. Внезапно возвращается Шахриар…
4 июня 1910 г. в Парижской Гранд Опера состоялась премьера балета «Шахерезада» в постановке М. Фокина на музыку Н. Римского-Корсакова.
Главные партии на премьере исполнили Ида Рубинштей (Зобейда) и Вацлав Нежинский (Раб). Как писали современники: «Балет «Шахеризада» достиг цели, о которой когда-то мечтал Новер, сказавший «… если бы только художник, музыкант и хореограф могли творить в согласии, какие чудеса они показали бы зрителям!» Балет имел оглушительный успех. «Требовалось время, чтобы публика успокоилась». Марсель Пруст побывавший на премьере сказал: «Я никогда не видел ничего, более прекрасного».
Одноактный балет «Шопениана»
Танцевальная композиция, где нет ни персонажей, ни характеров. Мир видений олицетворяют прекрасные девы-сильфиды, воздушный облик которых возникает в воображении юноши — в мир мечтаний и снов, в который погружаются зрители. Балет — словно оживший мир мимолетных видений, романтических грез, таквыглядит ожившая музыка Ф. Шопена. Бессюжетный мотив поэтичного мира сильфид помогает выразить мироощущение мечтательности и вдохновения.
Премьера «Шопенианы» состоялась 10 (23) февраля 1907 года в петербургском Мариинском театре, названной на премьере «Reverie Romantique» («Романтическими грезами») . Балет — словно оживший мир мимолетных видений, романтических грез, так выглядит ожившая музыка Ф. Шопена. Бессюжетный мотив поэтичного мира сильфид помогает выразить мироощущение мечтательности и вдохновения.
Сильфида — крылатая надежда — влетает в освещенный лунным светом романтический сад. Ее преследует юноша. Это был танец в стиле Тальони, в стиле того давно забытого времени, когда в балетном искусстве господствовала поэзия, когда танцовщица поднималась на пуанты не для того, чтобы продемонстрировать свой стальной носок, а для того, чтобы, едва касаясь земли, создать своим танцем впечатление легкости, чего-то неземного, фантастического. В этом танце не было ни одного пируэта, ни одного трюка. Но как поэтичен, как прелестен и увлекателен был этот дуэт в воздухе!
