Вслед за мужским вышел женский номер журнала «Тверьлайф». Это специальный тематический выпуск.
Декабристам уже все равно, а нам — нет
О том, как историк Оксана Киянская в одночасье оказалась в эпицентре общественной бури
Оксана Ивановна не до конца понимает, что же с ней произошло. А произошло известное. И не только с ней, а со всеми нами. Страна посмотрела фильм «Союз спасения». В одночасье историк и профессор РГГУ узнала, кто такие хейтеры, что император Николай I – это Путин, а Александр I – это Ельцин, как декабристы связаны с московскими протестами и почему жена Константина Эрнста, снявшаяся в эпизодической роли – плохая жена декабриста. Все ответы на все вопросы вынуждена держать она, научный консультант этой ленты.
Оксана Ивановна перед эксклюзивным интервью журналу «Тверьлайф» попросила взять паузу – ей нужно было «проветрить голову» от всего этого. Спустя неделю мы встретились в небольшом кафе рядом с ее родным РГГУ. Сели у окна, заказали кофе и начали.
— Оксана Ивановна, удалось ли проветриться?
— Окончательно проветрить в ближайшее время точно не удастся. Потому что сложно отключиться от темы — обсуждение постоянно идет и не прекращается ни на один день. Интересно, что этот фильм очень срезонировал в молодежной аудитории, начали создаваться так называемые фандомы, и многие ребята: школьники, студенты, аспиранты, молодые преподаватели заинтересовались темой декабристов, просят книги, обсуждают, и я постоянно в этом общении нахожусь. Отключиться очень сложно.
— Вы устали от этого?
— Конечно, не устала. Наоборот, я рада. Полгода назад я представить себе не могла, что кому-то это будет так интересно, и эта история продлится так долго.
— Это «история» о сути восстания или все же о фильме «Союз спасения»?
— Это началось с обсуждения фильма, со споров кинокритиков и историков. А сейчас все перешло в исторические споры, что мне нравится. Это более плодотворно, чем спорить о фильме.
— Вы предсказуемо положительно отзываетесь о фильме, но тем самым оказались не в мейнстриме: на фильм пролились потоки критики.
— Вы правы, рецензии в основном отрицательные, а тех, кто в СМИ защищал этот фильм, очень мало. Я прочитала около полутысячи рецензий. Половину из них — в социальных сетях. Из них процентов 70 отрицательных, 20 – сдержанные, и всего 10 – положительных. Но сейчас волна уже прошла, и на фильм пытаются взглянуть по-другому. Одно крупное СМИ, например, запустило социологический опрос, кто прав: декабристы или царь.
— И кто же?
— Мнения в опросе разделились поровну. Но в контексте науки мы не можем говорить, кто в истории прав, а кто нет. Когда я работала над фильмом, его создатели сразу предупредили, что не хотят давать однозначный ответ в духе «за» или «против» — за царя или за заговорщиков. Поэтому фильм получился сложный, и это было сделано осознанно. Заметьте: на все мужские роли подобрали таких актеров-красавцев, что зритель может принять сторону любого, они все симпатичны.
— Было ли у создателей желание, чтобы зрители ассоциировали себя именно с декабристами?
— Конечно! Но надо понимать, что фильм снимался 7 лет. В то время был другой политический расклад, другие взаимоотношения общества и власти. Поэтому удивительны рецензии, в которых в фильм «вчитали» московские протесты прошлого лета. Когда все это происходило, в фильме уже титры писали, все было снято и сделано. Тем удивительнее, что писал подобное известный критик Антон Долин, который, конечно же, знает, что фильм не снимается за короткое время.
— Вы с Долиным не общались на этот счет?
— Не общалась. Но я долго спорила с историком Никитой Соколовым. С ним я общаюсь, мы пытаемся защищать свои противоположные позиции, но, по крайней мере, это не приводит к ссоре.
— Многие известные блогеры не высказались. Бэдкомедиан почему-то ничего не сказал. Ждали удара оттуда?
— Конечно ждала, но многие смолчали. Может быть, на фоне таких удивительных высказываний, что Николай I – это Путин, а Александр I – Ельцин, эти люди просто не захотели ронять свою репутацию.
— Можно ли сказать, что ваша жизнь разделилась надвое: до фильма и после него?
— Отчасти да. Это касается профессиональной деятельности.
— Не только ведь профессиональной. Этот фильм повлиял и на вашу повседневную жизнь.
— Это да, но здесь профессиональные интересы затронуты больше. Я же и не подозревала, что декабристы кому-то нужны. Я ведь вообще-то историк, я книжки пишу. Когда я закончила консультирование фильма, поняла, что хочу чего-то другого, и меня захватили другие сюжеты. У меня за это время вышло три книги по XX веку: там никаких декабристов, все совсем другое. Я этим всерьез занималась, готовила к печати материалы… а тут вышел фильм. И меня потребовали к ответу. Так что сейчас я пытаюсь сделать новую книжку о декабристах.
— Вас вернули.
— Да, оставила все и вернулась.
— Я могу ошибаться, но тема декабристов, мне кажется, очень локальная и исчерпаемая. В ней возможны еще фундаментальные открытия?
— Вообще никакая историческая тема не может быть исчерпана. Каждое новое поколение переосмысливает историю. Сколько ты деталей не выкапывай и не утверждай, что знаешь все, придет через 10 лет аспирант Сидоров и все опровергнет. Это движущаяся сила истории. Нельзя написать всю правду и поставить точку. Сейчас, например, я изучаю феномен изменения отношений общества и власти в эпоху Александра I: как так получилось, что вернувшиеся после войны с Наполеоном офицеры были сплошь влюблены в своего императора, а через 10 лет он стал для них главным врагом, которого надо было убить. Мне интересна эта метаморфоза. Виноват, конечно, император, который поманил их возможностью политической самореализации. Дал понять, что есть для них перспектива не только на военном, но и на гражданском поприще, есть возможность провести вместе задуманные реформы. А кончилось, как мы знаем, все это аракчеевщиной и разгромом Семеновского полка. Эти меры лишали военную элиту надежды даже на участие в общественной жизни, не говоря уже о политике. И раз не нашлось им места в легальной деятельности, они ушли в тайные общества.
— Как на ваших глазах менялся исторический подход к декабристам?
— Когда я училась, это был «советский подход», где декабристы — безусловные герои. С одной стороны, это историческое событие, с другой – культурологический миф, устойчивый набор представлений — такие люди, которые пожертвовали жизнью ради счастья ближнего.
— Справедливо это?
— Конечно, справедливо. Но не только это справедливо. Это событие сложное. Мы помним Ленина, который говорил, что восстание декабристов — это первый этап революционного движения, откуда пошли большевики. А с приходом «оттепели» эта тема набирает популярность не только как мейнстрим официоза, но как идеология диссидентства. А когда советская власть ушла, вместе с ней ушел и этот миф. А вместо него ничего не пришло. Появились какие-то работы, где говорилось, что декабристы плохие, потому что покусились на власть, но эти публикации не определяли общественного мнения, потому что о декабристах забыли. Был, правда, короткий период, когда говорили, что декабристы – это масоны – агенты запада, но недолго.
— Консультирование исторического фильма: как это вообще происходит?
— У меня был год общения с продюсером и сценаристом. Мы просто изучали тему. Вместе сидели, обсуждали, я лекции читала, давала книжки. Потом появился сценарий, и мы начали обсуждать сюжетные ходы. Потом я увидела, что люди владеют темой, и я больше не нужна.
— В «Союзе спасения» и в вашей книге «Декабристы» в серии «ЖЗЛ» очень мало про легендарных жен ссыльных мятежников. А у нас и номер журнала «женский», и в целом интересно об этом поговорить.
— Декабристоведение, кстати, делится на две части: сибирское и просто декабристоведение. Я сибирским не занимаюсь по той простой причине, что не живу в Сибири, а все источники там.
— О женах декабристов есть устоявшееся мнение, что они собрались, построились, оставили красивую жизнь и массово поехали за мужьями в ссылку. Такие женщины-героини. Все так и было?
— Смешной момент: я в какой-то рецензии читала, что в фильме возлюбленная Муравьева-Апостола (выдуманный персонаж, которую играет Софья Эрнст – авт.) ведет себя плохо и расстается со своим мужчиной, а вот «настоящая жена декабриста никогда бы так не поступила».
Это антиисторический подход. Жены были очень разные. Были те, кто воспользовался правом развода с преступником: как, например, Екатерина Лихарева. Были другие ситуации, когда жена не разводилась, но не ехала за мужем в Сибирь: как супруга Артамона Муравьева – Вера Муравьева, у которой было трое детей. Она долго колебалась… и не поехала. Всего по делу о декабрьском восстании 1825 года был осужден 121 человек, пятерых, как мы знаем, повесили, остальных отправили на каторгу. За мужьями в Сибирь поехало всего 11 женщин. Также нужно понимать, что не все декабристы были женаты, гвардейская молодежь не была связана браком. А вот старшие заговорщики вроде Волконского или Трубецкого — да, были люди семейные.
Даже те жены, кто поехал, были очень разные, и мотивы у них были разные. Екатерина Трубецкая поехала за мужем, потому что у них была абсолютная любовь. Она просто не понимала, как можно по-другому: если муж на каторге – я туда же. У них была хорошая образцовая семья, жена была в курсе всех его замыслов, поддерживала супруга. Есть свидетельство, что накануне 14 декабря она вышивала знамя, которое должны были поднять в случае победы мятежников. После ареста Сергея Трубецкого жена, не дожидаясь приговора, подала все бумаги, чтобы сопровождать его в ссылке: боялась только, что его приговорят к смерти.
Села и поехала. И не роптала на свою жизнь в Сибири. Это была сильная женщина, которая не рассматривала свои действия, как подвиг. Другое дело – Мария Волконская, которая совсем не знала своего мужа до свадьбы. После суда родственники мужа уговорили ее оставить ребенка и ехать за Волконским, дескать, она героиня и должна пожертвовать собой ради мужа. Однако прежде чем поехать к мужу, Мария год путешествовала по России, собирала овации, показывала, какая она прекрасная, как она жертвует собой, и Пушкин посвящал ей стихи, а весь высший свет был у ее ног. Но прощальные гастроли кончились плохо. В Сибири Волконские разошлись: брак оказался несчастным.
Так что мотивы у женщин были разные. Как и у самих декабристов.
— Декабристы и Тверская область неразрывно связаны. Отсюда были родом или имели здесь поместья многие деятели тайных обществ. Кто из исторических личностей, связанных с декабристами, вам приходит на ум в тверском контексте? Возьмем, к примеру, Федора Глинку…
— Федор Глинка – очень загадочный человек, пожалуй, самый загадочный из всех декабристов. Он был адъютантом генерала Милорадовича, и известно, что он участвовал в совещаниях у Рылеева накануне восстания. Ответ на вопрос, был ли связан Милорадович с заговорщиками, знал один Глинка, однако внятного аргументированного ответа на него так и не дал.
Он был крупным деятелем Союза благоденствия, не разделявшим радикализма поздних тайных обществ, с девизом «просвещение и помощь правительству».
Кстати, с Тверской областью связано имя человека, который во многом повлиял на ход декабристского восстания, не зная об этом. В моей книге об этом написано достаточно. Речь об Андрее Ивановиче Абакумове — честном человеке на государственной службе. Он был родом из города Торопца и, как я писала в книге, оказался незаслуженно забыт историками. Дослужившись до директора провиантского департамента, Абакумов в 1823 года едва не стал министром финансов. Назначения не случилось лишь потому, что Абакумова в это время не было в столице, — он отправился во 2-ю армию проверять завышенные сметы заговорщика Юшневского, который составил их, как раз и готовя поход на Петербург. В итоге раздутые сметы пришлось резко сокращать, и планы по обустройству продовольственной инфраструктуры на пути следования войск заговорщиков в столицу сорвались. Так что Абакумов, ничего не зная о своей исторической роли, тем не менее, сильно повлиял на ход истории и отодвинул готовящееся восстание во времени.
— На ваш взгляд, почему тема декабристов так срезонировала в обществе?
— Потому что этот фильм ударил по мифу о декабристах. Они же жертвенные и хорошие, и они не могут быть неправы! Но вот, с одной стороны, они хорошие, но с другой стороны, и власть в фильме тоже не плохая. Вспомним для сравнения Николая I в исполнении Василия Ливанова в «Звезде пленительного счастья» — откровенно карикатурный персонаж, и вспомним Николая в исполнении Ивана Колесникова в «Союзе спасения» — это же хороший, образцовый царь, желающий всем добра. Когда одни хорошие выходят против других хороших, тут-то у зрителя начинается когнитивный диссонанс, и идет реакция.
Но я сама не ожидала, что она будет такой. Знаю, что не ждали такой бурной долгой реакции ни создатели, ни актеры. И пока критики разбирали фильм по косточкам, вплоть до каждого солдата на Сенатской площади, мы разбираем феномен этой рефлексии. Но лично для меня во всем этом самое важное, что от обсуждения фильма мы перешли к обсуждению декабристов. Вот уж чего я не ожидала и представить не могла.
— У вас есть свои претензии к фильму?
— Мне не хватило связанного сюжета, он показался немножко рваным. Даже я, когда смотрела на Сенатскую площадь, не очень понимала, кто все эти люди.
— Вы чувствуете себя сегодня медийным персонажем? Честно.
— Наверное, да. Ко мне повышенное внимание журналистов. Но я историк, чего я-то?
— Будете это внимание к себе как-то использовать? Для вас в этой громкой истории открылись новые возможности?
— Конечно. Я хочу последователей, учеников — людей, которые займутся декабристами в будущем. Я вижу, как молодежь увлеклась этой темой. Многие люди просто заболели декабристами.
— Можно ли сказать, что тема декабристов закрыта в кинематографе «Союзом спасения»?
— Не думаю. Я, например, жду сериала.
— А что с могилой казненных декабристов, ее поиски продолжаются?
— Да, ее по-прежнему ищут, правда, мне кажется, найти ее уже невозможно. Но, если ищут — значит, есть общественная потребность. Если вдруг найдут, появится ещё одно место памяти.
Декабристам уже все равно, а если люди ищут, значит, им, людям, это важно, значит, декабристы — часть общественного сознания, раз оно постоянно к ним возвращается.
Финал нашего интервью открытый. Оксана Ивановна пока не знает, как страна будет отмечать 200-летие восстания в 2025 году, и будет ли вообще, но знает, что тема в искусстве точно не закрыта. И вот что удивительно: фильм в прокате провалился, но оказался самой обсуждаемой лентой. С этой лентой страна вдруг вспомнила о том, что в исторической науке существует такое длинное и чудное слово «декабристоведение», и вдруг в магазинах разом пропали с полок книги о декабристах. Кто-то говорит, что их и не было, а другие говорят, что расхватали. Так что правды даже тут не доискаться. Но она точно где-то рядом, надо просто «копать» дальше.
Александр ДЫЛЕВСКИЙ
Фото: Анастасия ЧИСТЯКОВА
