От редакции. Мария Аверина — восходящая звезда российской прозы. В 2019 году вышла ее дебютная книга «Контур человека» о поколении, чье детство пришлось на 90-е. Рассказ «Лешка-дурак» Мария написала специально для журнала «Тверьлайф».
А проиллюстрировала рассказ Александра Николаенко, известная художница и писательница, лауреат “Русского Букера — 2017”.
Мария Аверина
Лешка—дурак
Рассказ
Живя летом на даче, мы с бабушкой часто ходили в маленький посeлковый магазинчик, где обычно покупали вкусный хлеб. На самом деле, продавалось в нем под вывеской «Продукты» не только колбаса и сыр. Там было полно всякой всячины: и лампочки, и порошок стиральный с кастрюлями и тазами, и калоши, и швабры, и прочая неинтересная дребедень. Главное, там можно было купить карандаши с ручками, и блокнотики с тетрадками, и роботы, и машинки, жвачки и… перочинный ножичек.
Я частенько подумывала о том, что моя жизнь не имеет смысла без этой чудесной вещи, с помощью которой можно было обстругивать прутики, срезать грибы и мгновенно, чтоб бабушка не заметила, отхватывать кусок колбасы в холодильнике.
Надо сказать, что дело это было во времена невиданной популярности жвачек и вкладышей. Для непосвящённых поясняю: жвачка — это жевательная резинка, предмет сам по себе вкусный, но — не очень важный. А вот вкладыш! Вкладыш — это больше, чем твердая мировая валюта.
Одна бумажка с глянцевой картинкой, вложенная в упаковку, особенно, если это жвачка «Турбо», способна была творить подлинные чудеса! Потому, что находились одержимые, которые собирали из этих вкладышей целые коллекции — предмет зависти всех остальных сверстников! И поэтому были готовы отдать за редкую картинку все, что угодно, казалось бы, даже душу самому дьяволу.
О таких мелочах, как стеклянные шарики, картриджи для игры «Денди», тетрадки, на обложках которых красовался Ди Каприо и колоды карт с необычными рубашками — например, с портретами Роналдо, — я даже говорить не хочу. Все это стоило от 8 до 50 картинок «Турбо» и кочевало из рук в руки, меняя владельцев примерно раз в две-три недели. Подлинные ценности в виде самодельного лука и стрел, металлической цветной проволоки — этого универсального средства превращения старого велосипеда в «козырный» путем плотной намотки красных и синих жил на спицы колес, – начинались от 100 «Турбо». Помню, я полгода, отказывая себе буквально во всем, копила на страшно модную тогда джинсовую рубашку, которую выменяла у соседки по парте на 200 «Турбо»!И конечно, если повезет, то вкладыши можно было бы обменять и на перочинный ножичек. Тем более, что такой ножик вместе с хозяином — у меня на примете был. Да и кое-какая валюта в кармане шорт у меня, конечно имелась… Но хозяин ножа — толстый серьезный мальчик Леша — был привередлив, имел огромную коллекцию и угадать, каких именно вкладышей ему не хватает, было крайне трудно. Поэтому я еще не теряла надежды получить вожделенный предмет прямым и законным путем — покупкой в поселковом магазине.
Так вот, мы с бабушкой шли сейчас в этот самый магазин. И, конечно же, я уже на полпути затянула привычную песню:
— Бабуль, купи мне ножик перочинный… ну купи, бабуль…
А она — как всегда — ни в какую:
— Не куплю. Даже не проси! Ножи не игрушки! Детям их не покупают.
— Ну, купи тогда хотя бы жвачку…— ныла я жалобно, надеясь пополнить свой «оборотный капитал».
— Сколько раз говорить — нет!
Но я всё канючила: «Купи, купи!» И тогда бабушка сурово отрезала раз и навсегда:
— Вот будешь сама зарабатывать — и покупай себе всякую ерунду. А у меня денег нет на глупости.
Я пригорюнилась. Размахиваю пустой авоськой и думаю: «Эх, тяжко-то как — ни ножика, ни жвачек… Пока я заработаю — состарюсь. К тому времени у Лешки вся коллекция соберётся. И ножика мне тогда точно не видать».
Весь день я томилась. А ночью меня осенило: «Можно ведь найти деньги. Это почти как заработать… И даже лучше!»
Утром оделась в соответствии с планом: чистые шорты, глаженая белая майка и любимые кроссовки. Я же отправлялась на свою первую в жизни работу! Мне предстояло потрудиться кладоискателем. Я даже тщательно причесалась — что, если я найду сразу много денег, и меня начнут фотографировать для газеты: не могу же я выглядеть кое-как!Обошла я две соседние деревни, облазила все помойки, обшарила каждый кустик, каждую травинку — безрезультатно. Искала деньги и в песочнице, и на скотном дворе, и в канавах — все без толку. Работа оказалась неприбыльной. С испорченным настроением, мысленно попрощавшись со своей мечтой о ножике, я шла домой.
И вдруг — чудо! Возле сточной канавы я вижу… десятитысячную бумажку!
Приплясывая и напевая, я помчалась к дому. По дороге поскользнулась и шлепнулась в грязь. Но уже ничто не могло огорчить меня: десять тысяч рублей лежали в моём кармане!
В дом я ворвалась с победным криком: «Нашла!!! Десятку!!!»
Бабушка нахмурилась:
— Какую еще десятку? А почему такая грязная?.. Где ты ее нашла?
А я кричала изо всех сил:
— Там! У канавы! Десять! Тысяч! Рублей! Я! Нашла! Сама!
И торжественно вручила их бабушке, потирая грязные разбитые коленки.
Бабушка придирчиво разглядывала деньги:
— Пойди, переоденься, умойся и садись ужинать!
Когда я вернулась к столу — возле тарелки с ненавистной кашей лежало несколько монет.
— Это тебе на жвачки, — сурово сказала бабушка.
Надо ли говорить, что каша была проглочена мгновенно: я еще успевала добежать до магазина.
И вот уже Турбо-вкладыши у меня в руке. О, мне очень повезло! Таких у Лешки в коллекции точно не было. Минут через пятнадцать ножик приятно оттягивал мне карман чистых шортов и время от времени я доставала его оттуда, раскрывала лезвие, и оно заманчиво поблескивало в лучах поздно заходящего летнего солнца.
Одно только портило мне настроение. Когда я прибежала к Лешкиному дому, он сидел во дворе и перед ним были разложены наклейки с динозаврами… Целых пятьдесят штук! Каждую из них он осторожно брал в руки и тщательно разглядывал. А чтобы не улетели, если вдруг дунет ветерок, они были придавлены чудесной, сверкающей никелем педалью от гоночного велосипеда.
Конечно, теперь ему, обладателю таких сокровищ, его ножик был совсем ни к чему. Это тоже портило мне настроение.
И поэтому следующим же утром я снова отправилась «на работу». Помнилось мне, что одного-двух вкладышей в знаменитой Лешкиной коллекции все же не хватало.
Однако, в этот день, как и в два последующих, мне решительно не везло! Люди словно нарочно перестали терять деньги! Я методично прочесывала соседние деревни, кружила у магазина в строительном поселке, бегала к пляжу, и даже потолкалась у местной бани. Я была очень недовольна собой и если бы не динозавры, я бы даже себя уволила.
Завтрак четвертого дня был тосклив, несмотря на то, что на столе стояли мои любимые вареники с вишней. И вдруг взгляд мой упал на бабушкин кошелёк, лежащий на серванте. Я дождалась, когда бабушка, позавтракав, пошла мыть посуду, осторожно приблизилась к нему и открыла. Там лежали мои честно заработанные десять тысяч! Они еще не были потрачены!
Осторожно вытащив за кончик, я быстро сунула их в карман и вылетела на улицу. Можно было считать, что динозавры вместе с педалью уже мои!
Конечно, целый день «отработать» мне не хватило терпения, тем более, что заработок уже был у меня. К тому же я боялась его потерять! Вот будет смешно, если кто-то другой найдет то, что честно нашла я!
Поэтому, побегав по лугу за бабочками — просто так, без сачка: мне нравилось, как ветер в ушах свистел! — я метнулась к «счастливой» канаве, вытащила десять тысяч и бросила их на то же самое место, где прошлый раз нашла. Затем покрутилась минут пять, выудила купюру обратно и побежала домой с криком: «Бабуля, смотри, я нашла ещё десятку!»
Бабушка моей находке удивилась. И снова выдала мне несколько монет на жвачку. Однако фортуна явно была ко мне немилостива: развернув «Турбо», я обнаружила, что такие вкладыши у Лешки уже есть.
Но самое ужасное было впереди! За все последующие три дня, в которые я все тем же проверенным способом находила деньги, мне не попался ни один нужный вкладыш! К тому же выяснилось, что «Турбо» в поселковом магазине кончились!
А тут как раз на дачу приехала моя тетя. Ее страшно заинтересовала история с моими находками, и она довольно обидно подтрунивала надо мной: дескать, «не покажу ли я, где это я с таким завидным постоянством нахожу деньги»? Но «напарники» мне были не нужны — я сама себе была начальник и подчиненный.
Прошло еще три дня. Я каждый день бегала к магазину, ожидая, что «Турбо» привезут. Время работало против меня: кто-нибудь другой мог приехать из города и привезти Лешке эти самые недостающие вкладыши. И тогда прощай навсегда пятьдесят наклеек с динозаврами и чудесная никелированная педаль! Я так нервничала, что не заметила, как над головой моей собралась грозовая туча.
Но вот, наконец, соседская сопливая Анька на улице, на моих глазах достала из кармана и развернула вожделенное «Турбо». Мы как раз с мальчишками играли в «ножички», но даже то, что мой чудесный перочинный ножичек втыкался в землю чаще других, меня уже не радовало.
— Анька, где жвачку взяла?
— Мама за хлебом ходила, в магазине купила!
— Покажи, какой там вкладыш! — обступили ее мальчишки.
Но меня это даже не заинтересовало. Завтра утром следовало выходить «на работу».
Утро выдалось серенькое, скучное. На душе тоже было не радостно: перспектива полдня болтаться на улице и мокнуть под сеющим дождичком мне никак не улыбалась. Но кошелек бабушки уже лежал на серванте, а динозавры еще точно были у Лешки — об этом я знала из надежных источников.
Я довольно быстро справилась с ненавистной манной кашей. Но тетя… тетя, как назло, очень долго пила свой утренний кофе. Дождик мог вот-вот усилиться, а я все никак не могла уйти из дому.
— Что же ты? Работу свою бросила?— язвительно допытывалась тетя. — Сколько дней ничего не находишь?
— Люди каждый день денег не теряют, — сердито бурчала я. — Это дело случая.
— Жаль, правда? — тетя как-то странно улыбалась. — Ну, ладно. Пойду я покурю на крылечке.
И, подхватив недопитую чашку, она, наконец, вышла из комнаты. Бабушка во дворе звенела посудой в тазике.
Я метнулась к серванту. И в тот момент, когда уголок вожделенной «десятки» уже был в моих пальцах, сзади скрипнула половица.
Тетя смеялась, а за ее спиной в проеме двери подло хлюпал усилившийся дождь.
— Так вот оно, место твоих находок! — глумилась тетя. — А я все думаю — что такое? Деньги ты приносишь почти каждый день, а в бабушкином кошельке их больше не становится!
Надо ли говорить, что остаток дня я провела в чулане? Самое обидное было то, что вода с неба перестала капать, сразу после того, как меня наказали. Как по заказу! Мальчишки два раза заходили за мной, чтобы идти играть в «казаки-разбойники». Мне было хорошо слышно, как на улице счастливо визжит от восторга сопливая соседская Анька, плюхаясь в лужу, когда они потом все вместе играли в «вышибалу».
В чулане был сумрак, пахло гнилым деревом и сыростью. Лишь в малюсенькую щель под крышей бил острый и радостный солнечный луч. От нечего делать, я поймала его на лезвие перочинного ножичка. На прокопченную черную бревенчатую стену скакнул солнечный зайчик. И я писала им по потолку, и по земле, и по оставшимся от зимы не сожжённым дровам разные волшебные слова гигантскими печатными буквами.
А потом солнышко зашло. Мне стало совсем грустно. И тогда своим чудесным ножичком на том месте, куда светил этот лучик, на толстом бревне сруба я вырезала четкое «Лешка-дурак».
В конце лета он все же отдал мне своих пятьдесят динозавров и педаль от велосипеда. Оказывается, все это время он мне завидовал чёрной завистью! Слухи о моём чудесном ножичке дошли до него от совсем посторонних мальчишек. Они взахлеб рассказывали ему, что я придумала совершенно новые способы использования для его так опрометчиво обменянного имущества! Ведь это я, а не он его бывшим ножичком могла копать землю, чистить под ногтями, резать бумагу и серебряной стрелой блестящего лезвия точно попадать в мишень. А ещё — защищаться от грабителей и главное — пускать солнечные зайчики!
Уж не знаю, то ли потому, что бабушка с той подругой поссорилась, то ли потому, что на следующее лето бабушка вдруг решила выйти замуж, а может быть потому, что собственную дачу купила моя тетя… Но с того лета я никогда больше не бывала в этих местах. Как и не искала кладов. Интересно было бы поехать туда как-нибудь и посмотреть — стоит ли еще тот чулан? И не стёрлась ли тщательно выскобленная на вековом бревне надпись: «Лешка-дурак». Такой своеобразный памятник моей первой трудовой деятельности.
