Первая часть проекта «Зараза и карантин» историка и краеведа Павла Иванова.
За месяц нашего «коронавирусного сидения» у народа резко вырос интерес к таким, прежде интересным лишь историкам темам, как средневековые эпидемии. Статьи из «Википедии» про эпидемии чумы 1654-1655 и 1771 годов пересказали сейчас, живописуя подробности, кажется, уже все, кому не лень. Мы же, дорогие друзья, откроем подлинные источники и поговорим сейчас не о том, какие страдания переживала Москва, в обеих эпидемиях оказывавшаяся самым пострадавшим городом, а как с распространением страшной заразы пытались бороться на территории Тверской земли. Здесь мы узнаем много интересного и поучительного.
Поговорим мы только об эпидемии 1654-1655 годов, поскольку «московскую чуму» 1771 года в Тверь и тверские города не допустили. А вот предыдущая эпидемия XVII века собрала, к сожалению, обильную жатву. Это одна из самых изученных эпидемий, потому что сохранились многочисленные отчеты с мест, характеризующие, как происходило развитие болезни, как с ней боролись и каких достигли результатов.
Итак, вкратце. Эпидемия чумы в середине XVII века пришла, как все предыдущие, с востока. Но неизвестно точно, как именно она появилась в Москве, откуда привезли чумные вещи. Это могла быть Персия, Белоруссия, Крым. Дело в том, что в нынешней Белоруссии, тогда тесно связанной с южной Украиной и Крымом, очаги болезни были отмечены уже в 1652-1653 годах. Однако на театре военных действий, каковым стала Смоленщина и восточная Белоруссия в 1654 году, заразы еще не было, и русская армия, успешно проводившая наступление и взявшая Смоленск, потерь от чумы не понесла.
Чума — опаснейшая болезнь, опасность ее усугублялась тем, что ее настоящие причины были в ту пору неизвестны, лечения не существовало, а, значит, смертность достигала 70% и выше, особенно в городах среди скученного на небольшом пространстве бедного и постоянно недоедавшего населения. Катастрофические последствия чума имела в Москве, где многие монастыри и боярские дворы вымерли целиком (а это были часто сотни людей). Эпидемия продолжалась с лета до середины зимы 1654/1655 года, но отдельные ее очаги вспыхивали и позже – особенно на Нижней Волге.
Нас будет интересовать Тверская земля.
Шансов уцелеть не было, потому что и тогда, как и сейчас, это была территория близкая к Москве, тесно связанная с ней хорошими дорогами и торговыми контактами. По-видимому, в Твери болезнь началась почти одновременно с Москвой.
В Москве летом 1654 года царя не было. Он был на фронте с армией, осаждавшей Смоленск, и всеми делами вместо него ведал патриарх Никон.
Никон «соблюдал» царскую семью, и был человеком, надо сказать, очень практичным и умным. (Да, эта история случилась еще до начала церковного раскола и до охлаждения тогда еще очень добрых и дружеских отношений между ним и царем).
Никон, узнав о первых случаях болезни, понял, что это, и прямо порекомендовал москвичам бежать:
«От губительства бежати не точию несть греха, но воли Божией исполнение, — писал в обращении патриарх, — и что же… отвещают противницы, иже сами себе и иных в лютую язву вметати нудящиеся (хотят ввергнуть – П.И.)? Воистину, ничтоже!»
Собственно, москвичи и бежали… Кто мог.
Сам Никон оперативно изучал обстановку с заражением местностей вокруг Москвы. Летом она была наиболее опасной с юга и юго-востока. Державшие караул в Москве стрельцы из Михайлова (в Рязанской области) позорно бежали одними из первых и занесли болезнь в Рязанскую землю. Там потери были тоже страшные. В Туле умерло 70% населения, а Переславле-Рязанском (Рязани) — 86%. (Кстати, а в самом Михайлове только 28%). Но и так было понятно, что в ту сторону лучше не ехать. Поэтому Никон выбрал северное направление.
Сначала царская семья и патриарх уехали в Троице-Сергиев монастырь, но вскоре стало понятно, что чума скоро будет и здесь. Поэтому семья царя переехала на Волгу в Макарьев Калязинский монастырь и в августе-сентябре 1654 года жила там.
Уже 20 августа 1654 года Никон писал в Калязин, веля в монастыре «кельи очистити, чтобы было к их государьскому пришествию все стройно и очищено начисто». Вскоре царская семья во главе с царицей Марией Ильиничной и формальным правителем царевичем Алексеем Алексеевичем (тому не было и года, но указы писались от его имени) прибыла в Макарьев Калязин монастырь – и здесь пробыла до конца сентября.
Никон понимал, что ему, как облеченному властью человеку, запереться полностью невозможно, и значительная часть царской канцелярии, которая поневоле должна была контактировать (со всеми предосторожностями) с оставшимися в Москве властями, находилась чуть в стороне, где-то в «Нерльском стану», скорее всего, в Поречье или Троице-Нерли, на дороге к Калязину монастырю, испытывая немалые неудобства. Кроме того, было приказано все сношения в стране с действующей армией и царем Алексеем Михайловичем вести только через Калязин (а значит, и через Тверь). Несмотря на эпидемию, сам Никон в эту осень часто бывал в Твери в Федоровском монастыре, где для него были построены кельи. Чума обошла патриарха стороной.
Павел ИВАНОВ
Вторая часть проекта «Зараза и карантин».
Третья часть проекта «Зараза и карантин».
