Александр Маточкин живет и работает в Санкт-Петербурге, но считает Тверскую область своей второй родиной – здесь в Сандовском районе находится дом, где он с семьей отдыхает от городского шума.
В этом году эпидемия коронавируса спутала планы, но не повлияла на творчество. В самоизоляции Александр написал книгу, которую планирует летом представить в Сандово и Твери.
– Александр Александрович, о чем ваша книга?
– Это весьма необычная история. Ровно 400 лет назад, в 1620 году, из Москвы уезжал английский путешественник, Ричард Джеймс. Ему очень понравились русские песни, которые он где-то услышал. И он попросил записать их для него. Составили сборник из шести песен, скорее всего, все они были написаны специально. Джеймс уехал из России, этот сборник хранился в его архиве, потом рукопись считалась утерянной. А несколько лет назад ее разыскали исследователи, оцифровали. Когда я увидел эти песни, то понял, что их можно реконструировать, восстановить, записать на диск и рассказать о них.
– А чем интересны эти песни?
– Это песни, которые составляли для иностранца. Там есть песня, которая поется от имени служилых людей, стрельцов, которые просят Бога дать им службу не зимой, а весной: «Не давай Ты, Боже, зимовые службы / Зимовая служба молотцам кручинно да сердцу надсадно» (орфография оригинала – ред.). Есть два плача от имени царевны, дочери Бориса Годунова, которой Гриша Отрепьев угрожает расправой. Также есть песня на смерть воеводы Михаила Васильевича. Затем песня на возвращение Филарета Никитича из земли Литовской. И, наконец, песня о походе крымского царя на Московское царство. То есть это своего рода конспект основных политических событий Московской Руси того времени, которая только что пережила Смутное время.
– Четыреста лет назад не было нотной записи. Как же вы восстанавливали песни?
– Да, запись нотами появилась на Руси гораздо позже, и применялась только для духовных песен. Я подумал, что могу оживить эти песни, если буду применять северную школу пения – вологодские распевы, архангельские. Потому что в текстах песен и размер, характерный для северной школы, и определенные речевые обороты, которые использовались именно в северных распевах – возможно, авторы этих песен происходили из северных земель тогдашней Руси. Поэтому реконструкцию я делал по «северному» варианту. Возможно, это было связано и с маршрутом путешествия Ричарда Джеймса, а возможно, что выбрали песни, которые больше всего понравились чужеземцу. Там же такие печальные темы – тяжелая служба, тоска по дому, предательство близкого человека, нашествие врагов…
– Когда вы всем этим занимались?
– В самоизоляции. Гастроли и выступления отменились, и у меня появилось достаточно времени. Из дома нельзя было выходить, но можно было репетировать, верстать книгу, так что моя самоизоляция прошла плодотворно.
– Вы проводите много времени в нашей области. Интересуетесь ли тверским песенным наследием?
– Видите ли, в каждой губернии, каждой области, порой даже в каждой деревне существовали свои школы, свои традиции, свои песенные приемы. Один человек их охватить не в состоянии. В моем репертуаре есть тверские песни, которые мне еще в детстве в Сандово напели взрослые – «При саду при долине» и «Это было давно, лет семнадцать назад». Но специально изучением локальных песенных традиций Тверского края я не занимаюсь. У вас есть собственные исследователи и пропагандисты тверского фольклора, тот же ансамбль «Межа», к чьему творчеству я отношусь с большим уважением. Тверской фольклор – он очень разный. Это же была транзитная территория, остались песни ямщиков, целая самостоятельная субкультура, есть песни паломников, которые путешествовали по святым местам. Я сам постоянно гастролирую, и каждый раз убеждаюсь в том, что чем дольше люди живут в каком-то месте, тем богаче и разнообразнее тамошняя песенная культура.
– Александр Александрович, вы планируете выступать в Твери?
– В прошлом году я выступал в Кашине, в Сандово, в Твери. В этом году, если пригласят, с радостью представлю свою книгу, исполню песни, которые, скорее всего, кроме английского путешественника за 400 лет не слышал никто. Я называю эти гастроли «хожениями», и буду рад выступить на родине Афанасия Никитина, написавшего «Хожение за три моря».
Владислав Толстов
