Чистое творчество, пожалуй, именно так можно назвать прозу тверской писательницы Анны Мишановой. В её текстах нет актуальной информационной повестки, и этим они хороши. Чувства, отношения и свой личный, внимательный и пронзительный взгляд на жизнь. Сегодня мы публикуем один из текстов Анны, набравший на Яндекс Дзен более 13 тысяч дочитываний.
«Кафе называлось «Жди меня!».
«Символичненько!» — фыркнула она и потянула на себя тяжёлую, из дорогого массива, дверь. Старик-привратник в красном длинном камзоле и фуражке на копне седых волос, помог изнутри. И важно кивнул, когда посетительница прошествовала мимо. «Маты святы!» — охнула она торжественности момента, — «считай, королевский гвардеец, возле Букингема. И я — на разводе караула… Просто, на разводе!»
Зал — небольшой, почти камерный — понравился сразу. Она растерянно улыбнулась: «Не думала, что сей драматичный реприманд будет произведён среди такой роскоши…» И двинулась неторопливо, слегка выворачивая бедром при шаге. Чтоб не задевать стулья, теснящиеся вкруг столов. Людей было немного. Но и вечер только разгорался. Тихие, словно ниндзя, официанты, разносили заказы. Открывали виртуозно бутылки с вином, хлопали деликатно пробками от шампанского. Фужеры бурлили пузырьками, играли переливами и оттенками багряного. Её столик был зарезервирован месяц назад. И приглашение она получила с посыльным. В тонкой бумаги конверте, лежал рекламный проспект заведения. На обратной стороне каллиграфично выведено — «приходи. пообщаемся». И дата. Время указать не соизволили.
Она была почти уверена — позвал муж. С которым она уже больше полугода пребывала в перманентной войне. С позиционными победами — то одной, то другой стороны. Они почти не встречались — чтобы не усугублять. Оба ждали естественного разрешения конфликта. Долгая совместная жизнь научила терпению. И умению сохранять надежды. Даже, тогда и там — где и надеждам-то быть не положено. Собираясь на встречу — хотелось произвести впечатление — она долго перебирала вещи в шкафу. И наконец остановилась на платье, что не одевала давно. Опасалась — и тесно будет. Но, всё село, как влитое. Лучше не бывает! Туфли на высоком полупрозрачном пластиковом каблуке. Пепельно серые, замшевые. Оригинальные и модные. Заказала в хорошем интернет-магазине сумочку. Стразы, бусинки, цепочки. От Шервино. Она любит его. Тоже серую. Покидая квартиру, придирчиво оглядела себя в большое зеркало. Сморщила кокетливо нос и заявила: «А ты — хороша. Бестия!»
Первые минут сорок она сидела за столиком расслабленная и безмятежная. Изучила меню, заказала лёгкий салат и бокал «Кьянти». Изредка бросала мимолётные взгляды на пополняющих зал. Прибывали дамы в вечерних платьях по щиколотку и коктейльных — по коленку. Нарядные, в приподнятом настроении, слегка влюблённые. В кавалеров, но больше — в жизнь. Весело смеясь, рассаживались, поправляли подолы из тафты, бархата или кружев. Брали пальчиками, с утренним маникюром, глянцевые развороты карты вин. И наклоняясь грудью к своим мужчинам, интимно вышёптывали желания.
К концу часа ею начало обуревать лёгкое беспокойство. «Всё ли она правильно поняла? Тот ли человек позвал её? И по той ли причине, что ей виделась?» Сухое, как пустыня Гоби, приглашение однозначно проговаривало намерения. Уточнить детали развода. И она внутренне уже подготовилась к развязке. И впечатление, которое захотелось вдруг «произвести». Было не более, чем крик о помощи. Она так непросто привыкала к жизни с ним. Неоднозначным, с гонором, характера скрытного и подвижного. Не успела понять одно — ан, уже поменялось! Что просто так — кому-то, чужому — отдать, крови стоившие, завоевания. Была не готова. Да и он — не настаивал. Ни на чём. Словно замер, обдумывает, решает. Её судьбу. Судьбу их дальнейших жизней.
Официант повторил вино, принёс закуску. Спросил о горячем. «Нет. Не сейчас. Я жду человека… Мужчину. Наверное…» — отказалась она и отвернулась. Смотреть на юркого парнишку почему-то стало неприятно. Что подумает? Она пришла, а к ней — никто. Спину зазнобило. Низкий вырез оголял и лукаво хвастал томной, неизменно манкой незащищённостью, ложбиной по позвоночнику. Она знала — он любит в ней эту хрупкость тонкостенного, резного хрустального фужера. И не откажет себе в привычном удовольствии провести рукой по гладкой коже. Голову слегка кружило — «кьянти» предпочитает регулярность. А она так давно не имела праздников. Поковырялась в грозди красного винограда, подцепила вилкой кусочек Pecorino Toscanо.
К девяти сидеть одной за столиком стало совсем не приличным. И она пошла потанцевать. Живая музыка нежила давними воспоминаниями.
Крым. Маленький, сдаваемый приезжим с материка почасово, выбеленный свежей извёсткой домик. Долгий спуск к морю через великолепный Никитский Ботанический. Тётки с ларями, в которых все пищевые удовольствия. От мороженого до растягаев. Дешёвое вино — на разлив. И галечный, заполненный отдыхающими, пляж. В конце истории… А на обратном пути — вечером, обгорелые и уставшие. Они неизменно шли цветущими, благоухающими аллеями. Нередко, из раструбов на столбах неслась музыка…
В глазах защипало. Она смахнула ладонью слёзы и развернулась к своему столику. Взять сумку и поспешить домой. А там реветь, реветь, реветь…
В полумраке зала едва разглядела мужской силуэт на соседнем стуле. А подойдя ближе, опознала мужа. Он виновато улыбался. Вскочил, отодвинул кресло для неё. Махнул рукой гарсону.
«Мне друг посоветовал. Не знаешь, как быть — проверь, что ты хочешь. И рассказал об этом ресторанчике. Кухню похвалил, обслугу. Но главное упомянул о традиции. Мужчина приглашает любимую поужинать. Но опаздывает. Кромешно… Если она не дождётся, значит он ей не так уж и нужен. Глупо, да?..» — он частил, заглядывал в глаза, смущался. Потом провёл ладонью вдоль ложбинки и предложил: «Пойдём. Потанцуем… Я уже месяц мечтаю об этом!»
Фото: Максим Школьников
