Вторая часть проекта «Зараза и карантин» историка и краеведа Павла Иванова.
Эпидемия эпидемией, а война войной. Пока Москва и соседние уезды быстро вымирали от чумы, русская армия успешно взяла Смоленск и развернула широкомасштабное наступление в Речи Посполитой. Подобных успехов тут не видели с начала царствования Ивана Грозного, города и замки сдавались десятками. Это означало еще и то, что опасности от видимого врага на западе нет, и был смысл перевезти царскую семью поближе к театру военных действий.
К концу сентября 1654 года патриарх Никон понял, что окружен чумными территориями. Еще в июне были отмечены случаи чумы в Угличе, 4 августа мор открылся в Торжке, а также и в близком к Калязину Кашине. Это было ожидаемо в условиях сети тропинок и проселочных дорог, которыми всегда можно было обогнуть заставы. Поэтому патриарх решил, что сидеть в Калязине далее бессмысленно. Он разведал, какие дороги сравнительно не затронуты чумной эпидемией и, тщательно «очищая» путь, двинулся из Калязина.
Ехали медленно, «пустыми местами», торя по ним дороги, обходя деревни.
5 октября Никон с царской семьей был в Твери. 21 октября в Вязьму из Смоленска прибыл Алексей Михайлович, и царская семья отправилась туда. 25-м октября помечена грамота никонова правительства (от имени царевича Алексея Алексеевича), отправленная из «стана» в Иосифо-Волоколамском монастыре. 5 ноября царский поезд прибыл в Вязьму – в тот момент самое безопасное место в центральной России. В царской семье никто не заболел, более того, выжил даже грудной младенец царевич Алексей. Государь был чрезвычайно рад и осыпал патриарха наградами. Для Никона это был звездный час.
Но мы отвлеклись. Пока царская семья наслаждалась семейной идиллией в Вязьме с ноября 1654 по февраль 1655 года, положение в стране было аховое. В Тверском крае, несмотря на все карантины и заставы, болезнь все-таки началась и развернулась. Сильнее всех пострадала Тверь. В городе умерло 336 человек, выжило 383, и это был апофеоз запустения города в XVII веке. Столь громадного «проседания» посадского населения Тверь не знала более никогда. Когда-то «мегаполис» русского средневековья с населением порядка десяти тысяч человек, теперь она сжалась до кучки людей. Подобная ситуация была и в уезде. Полных данных собрать по нему не удалось, по отрывочным – в одной из волостей – вымерло 125 человек, выжило 38. Как обычно, сильнее всего пострадал обращенный к Москве правый берег Волги, а на левом в некоторых местах убыли не было. Вообще, заметно, что у нас именно Волга стала естественной преградой эпидемии. Но в города – Торжок, Кашин и другие — болезнь приходила по дорогам с товарами и вещами умерших…
И поэтому:
В Торжке погибло 224, но выжило 686 человек.
В Новоторжском уезде (а это от Волочка и Выдропужска до Медного!) умерло 217 и выжило 2801.
В Кашинском уезде погибло 1539 (выжило 908), и, судя по всему, большая часть жертв – это Калязинский уезд, входивший тогда в Кашинский, потому что в самом Кашине (на левом берегу Волги) жертвы от эпидемии были умеренными (109 умерло, 300 выжило).
Умерло 78 человек во Ржеве и окрестностях. Трудно сказать, какой это процент от населения. Но учитывая, что в городе в 1626 году было всего двадцать с небольшим дворов и он походил больше на усадьбу-замок, чем на город, это процент значительный.
Нет статистики по Старице. Болезнь сюда принес из Москвы архимандрит Старицкого Успенского монастыря Леонид со старцем Аверкием Коневским. Вместе со старцем Аверкием скончались его сын и «дворник Сергушко», который жил на подворье Старицкого монастыря в селе Льгове. Что было дальше с их подворьем и уездом, мы достоверно не знаем.
Отвлекаясь от тверской темы замечу: по ярославской дороге эпидемия распространялась почти беспрепятственно. Ужасающие потери (3627 умерших при 939 выживших) понес транзитный Переславль-Залесский. На этой дороге стояли также слишком важные для экономики России Ярославль, Кострома и Вологда с многотысячным купеческим населением – в них тоже потери были огромны. Потому что никакие запреты не остановили купцов – а с ними и чуму.
А вот северо-западному направлению повезло. Как раз из-за того, что Новгород Великий остался «без моря» и был стагнирующим бедным городом, до него не дошла эпидемия. Сюда тогда не было оживленной торговой дороги, а огромная пустыня, в которую превратились когда-то густонаселенные Деревская и Бежецкая пятины, стала естественной изоляцией. На всю Бежецкую пятину (это нынешние Удомельский, Максатихинский, Спировский и многие другие районы) было только 18 умерших.
Но в сам Бежецк болезнь попала.
4 сентября 1654 года в Городецко (так назывался Бежецк) прибыл из Москвы торговец москательным товаром (галантереей) коробейник Ивашка Попков. Он «разболелся без язвы», и умер 25 сентября. Очевидно, что у него была сравнительно более легкая форма чумы, и, болев ею, многие выздоравливали. Однако все-таки 240 человек и здесь скончались.
Павел ИВАНОВ
Первая часть проекта «Зараза и карантин».
Третья часть проекта «Зараза и карантин».
